Судебная практика
Н. обратилась в суд с заявлением о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда от 1 октября 2019 г., которым удовлетворен ее иск к В. и Е. о признании договора купли-продажи нежилого помещения недействительным и применении последствий его недействительности. В добровольном порядке решение третейского суда ответчиками не исполнено.
Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения определением кассационного суда, в удовлетворении заявления отказано в связи с тем, что третейским судом разрешен спор не только о недействительности договора купли-продажи, но и о праве на наследственное имущество.
В соответствии со ст. 390.14 ГПК РФ основаниями для отмены или изменения судебной коллегией Верховного Суда РФ судебных постановлений в кассационном порядке являются существенные нарушения норм материального права и (или) норм процессуального права, которые повлияли на исход дела и без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защита охраняемых законом публичных интересов.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ, проверив материалы дела 17 ноября 2020 г., таких нарушений не установила, при этом указала следующее (№ 44-КГ20-11-К7).
Частью 1 ст. 22.1 ГПК РФ установлено, что споры, возникающие из гражданско-правовых отношений, могут быть переданы сторонами на рассмотрение третейского суда при наличии между сторонами спора действующего арбитражного соглашения, если иное не предусмотрено федеральным законом.
В силу ч. 10 ст. 7 Федерального закона от 29 декабря 2015 г. № 382-ФЗ “Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации” при перемене лица в обязательстве, в отношении которого заключено арбитражное соглашение, арбитражное соглашение действует в отношении как первоначального, так и нового кредитора, а также как первоначального, так и нового должника.
В п. 25 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 декабря 2019 г. № 53 “О выполнении судами Российской Федерации функций содействия и контроля в отношении третейского разбирательства, международного коммерческого арбитража” разъяснено, что в силу ч. 10 ст. 7 Закона об арбитраже и п. 11 ст. 7 Закона РФ от 7 июля 1993 г. № 5338-I “О международном коммерческом арбитраже” арбитражное соглашение, заключенное правопредшественником, распространяет свое действие на всех его правопреемников в случае как универсального правопреемства (наследование, реорганизация юридического лица), так и сингулярного правопреемства (любые формы перемены лиц в обязательстве).
Однако в силу п. 4 ч. 2 ст. 22.1 ГПК РФ не могут быть переданы на рассмотрение третейского суда споры, возникающие из наследственных отношений.
Как было установлено по данному делу, третейским судом были рассмотрены требования Н. о признании недействительным договора купли-продажи, заключенного 1 июня 2018 г. между ее супругом Е. и М., по которому Е. продал М. два нежилых строения.
По утверждению Н., названное имущество является совместной собственностью супругов, на отчуждение которого она согласия не давала. М. умер 4 июля 2019 г.
Основанием для рассмотрения дела третейским судом послужило арбитражное соглашение, заключенное 19 сентября 2018 г. между Н., Е. и сыном М. - В.
В соответствии с названным соглашением все споры, разногласия и требования, которые возникли или могут возникнуть в связи с договором купли-продажи от 1 июня 2018 г., подлежат рассмотрению третейским судом, образованным сторонами для разрешения данного спора (ad hoc).
Арбитражным решением названного третейского суда от 1 октября 2019 г. договор купли-продажи нежилого помещения от 1 июня 2018 г. признан недействительным, на В. возложена обязанность возвратить его в собственность Е., с которого в пользу В. взысканы уплаченные при покупке денежные средства.
Однако помимо разрешения спора о недействительности договора купли-продажи недвижимого имущества и применении последствий его недействительности третейский суд фактически разрешил и вопрос о наследовании.
Так, в отсутствие каких-либо иных данных о наследовании имущества М. третейский суд, сославшись на положения ст.ст. 1113 и 1152 ГК РФ и на письменные пояснения В. как на доказательство факта принятия им наследства, признал установленным, что В. является наследником М., принявшим наследство, имеющим право единолично выступать на стороне ответчика по требованию о возврате приобретенного наследодателем имущества, а также имеющим право на получение денежных средств, уплаченных наследодателем за это имущество.
При этом решение о судьбе наследственного имущества было принято третейским судом без выяснения вопросов о наличии либо отсутствии завещания М., а также о наличии либо отсутствии других наследников, имеющих право на это имущество, либо лиц, имеющих право на обязательную долю в наследстве, равно как и сведений о регистрации права В. на недвижимое наследственное имущество и т.п.
Между тем данное решение третейского суда в случае выдачи исполнительного листа будет являться основанием для регистрации права собственности Е. на недвижимое имущество, входящее с момента смерти М. в состав наследства.
При таких обстоятельствах Судебная коллегия признала выводы судов первой и кассационной инстанций о том, что третейский суд в данном случае разрешил спор, вытекающий не только из договора купли-продажи, но и из наследственных отношений, правильными.
